«С детьми никто не занимается, поэтому они отстают в развитии...»
«С детьми слишком носятся, поэтому они такие капризные...»
— между этими двумя крайностями и мечутся современные родители не в силах найти нечто среднее. Как удовлетворить потребность малыша в родительской любви и заботе и не разбаловать его, не воспитать своевольного упрямца и тирана? У всех ли родителей возникает такая проблема?
Джин Лидлоф — журналист и специалист по воспитанию детей и подростков — изучала опыт южноамериканских индейцев, живущих фактически в каменном веке, и нашла много поучительного.
Потребовалось немало времени, прежде чем я смогла оценить важность того, что наблюдала. Более двух лет провела я в джунглях Южной Америки с индейцами йекуана культуры каменного века. Маленькие мальчики путешествовали с нами, когда мы нанимали их отцов в качестве проводников и носильщиков. Мы также подолгу жили в их деревнях, где дети целыми днями играли под открытым небом без всякого присмотра.
И лишь после нескольких недель, когда улеглись первые впечатления, я обратила внимание, что за все это время не наблюдала ни одного конфликта между детьми, а также между детьми и взрослыми. Дети не только не дрались между собой, они даже не спорили. Они повиновались старшим без промедления и с готовностью. Многие из играющих носили или водили за собой малышей, но ни рева, ни скандалов не было слышно.
Так где же у индейцев йекуана пресловутые «ужасные двухлетки» и непослушные дошкольники? Где крики, упрямство, борьба за свои права? Где жадность, эгоизм, деструктивные наклонности, которые мы считаем нормой? Где выговоры и нотации, ремни и розги и прочие атрибуты воспитания?
Как это делают йекуана
Что мы обычно говорим о мальчишках? Что это — стихийное бедствие. Что с ними сладу нет. В языке йекуана есть выражение, общий смысл которого: «мальчишки есть мальчишки». Правда, там оно имеет положительную окраску и означает: это такие существа, которые без устали носятся целыми днями, плавают, лазают, играют и всегда полны энергии, отважны и веселы. Я слышала много шума и смеха, когда толпа детей играла на улице, но стоило им войти в помещение, как голоса стихали. Дома в деревнях йекуана небольшие, и в них царят тишина и покой.
Я также не слышала, чтобы дети перебивали взрослых, вступали в их разговоры. В присутствии старших малыши, как правило, молчат, ограничиваясь ролью слушателей и помощников для мелких поручений. В то же время они свободны и веселы, не вымуштрованы, не задавлены дисциплиной. Как это удается? Что известно индейцам о человеческой натуре такое, чего не знаем или забыли мы?
Проблемы «цивилизованных» родителей
Как психолог я постоянно консультирую взрослых людей, так сильно «обиженных» в детстве родителями и их методами воспитания, что они всю жизнь потом не могут опомниться. Как правило, они приходят за помощью не как закомплексованные и несчастливые люди, а как озабоченные молодые родители, не желающие повторять этот опыт со своими детьми. Многие из них принимают мой совет растить своих малышей «на себе» — в постоянном физическом контакте днем и ночью, как это делают йекуана, — до тех пор, пока дети не начнут передвигаться самостоятельно. Однако для них бывает неприятным сюрпризом, если малыши при всем том проявляют дурной характер: становятся требовательными, капризными, агрессивными. Причем, как правило, как раз по отношению к тому взрослому, который больше всего о них заботится. Никакие дозы родительской любви и самоотверженности не улучшают положение. Чем больше стараний — тем глубже разочарование.
Но почему родители йекуана не сталкиваются с такими проблемами?
Главное и принципиальное отличие состоит в том, что для йекуана младенец не является центром мироздания. Мать может приласкать малыша, поиграть с ним или спеть ему, однако большую часть времени она занята своими делами, а не ребенком. Младенец, которого она носит на себе, при этом спит или бодрствует, занимает сам себя или изучает мир.
Старшие дети, выполняющие обязанности няньки, тоже не занимаются впрямую малышом, а просто водят его за собой, участвуя при этом в играх и развлечениях сверстников. Само по себе «няньченье» не рассматривается как отдельное занятие и не требует специальных усилий, времени и внимания.
Таким образом, малыши йекуана находятся постоянно в центре событий, могут наблюдать взрослых за их занятиями и детей за их играми, к которым им со временем предстоит присоединиться. С другой стороны, они получают минимум прямого внимания. Таким образом, у них всегда есть достаточно впечатлений (в том числе и звуковых, словесных) для нормального развития и при этом нет ощущения, что мир вращается вокруг них.
Наш «цивилизованный» младенец, как правило, лишен этой столь важной фазы развития, когда он из удобного и безопасного положения на маминых руках (на груди, за спиной...) за всем наблюдает, ни в чем не участвуя. Либо с ним постоянно играют, развлекают, разговаривают, хвалят и восхищаются, либо он предоставлен сам себе и не получает необходимых впечатлений.
Не умея еще говорить, малыш пытается доступными ему способами выразить свою неудовлетворенность: он начинает капризничать, хныкать, делать что-то неразрешенное. В общем, «плохо себя вести». В итоге он получает еще большую дозу прямого родительского внимания — в виде новых развлечений либо «воспитательных мер». А поскольку это совсем не то, чего он добивался, то такой ход дела никак не улучшает ни его поведения, ни взаимоотношений с взрослыми. Здесь берут начало конфликты, которые затем продолжаются и разрастаются уже по собственным законам в течение многих лет. На самом же деле все, что нужно малышу, все, о чем он просит, — это чтобы взрослый занимался своими делами спокойно и уверенно, не прося на то у него позволения и не мучаясь чувством вины. Если вдруг — случайно или интуитивно — взрослый меняет свое поведение именно в нужную сторону, он может вскоре заметить, что поведение ребенка также меняется. Попытки привлечь к себе внимание (которые мы привыкли считать нормальным, прирожденным импульсом) сходят на нет. То же касается и следующей стадии развития, когда ребенок спускается с рук на землю.
Одна добросовестная любящая мать, которую я консультировала по телефону, жила в состоянии перманентной войны со своим обожаемым трехлетним сыном. Он орал на нее, дрался, кусался, щипался и всеми возможными способами выражал свой гнев и неуважение.
Она, со своей стороны, применяла всю «гамму» педагогических воздействий — от ласки и подкупа до криков и шлепков. Она подолгу разговаривала с ним, пытаясь выяснить, чем он недоволен и чего хочет от нее, пока наконец терпение ее не иссякало и она не срывалась на крик. Затем, измученная чувством вины, она пыталась «загладить» неприятный инцидент извинениями, объяснениями, ласками и подарками, в то время как ее сокровище угрожало, выдвигало новые требования.
Мне довелось столкнуться со множеством подобных историй по обе стороны Атлантики: в США и Канаде, Великобритании и Германии, в благополучных добропорядочных семьях, где требовательные, настырные и грубые малютки держали в страхе любящих родителей. Создается впечатление, что такие дети просто обладают более сильной волей и пытаются управлять и командовать взрослыми.
Это явление настолько широко распространено в «цивилизованных» странах, что породило массу педагогической литературы, специальных воспитательных приемов и даже целую теорию. Согласно этой теории человек — единственное существо в животном мире, чьи отпрыски по природе антисоциальны и нуждаются в специальной многолетней муштре, прежде чем научатся уживаться с себе подобными и выполнять указания старших. Однако, как показывает пример йекуана и некоторых других народов, находящихся вне нашей культурной орбиты, эти утверждения неправомерны.
Путь к гармонии
Откуда эти проблемы? Какую ошибку мы допускаем в трактовке человеческой природы? И как нам приблизиться к той гармонии, которой наслаждаются индейцы йекуана, живущие сегодня в каменном веке?
Как это часто бывает при сознательном заимствовании чужих традиций, чужого опыта, неудача коренится в частичном, неполном заимствовании. Взяв у патриархальных обществ то, что казалось самым важным, полезным — постоянный физический контакт с младенцем, — родители отбрасывали как неважное и даже вредное другое существенное условие: постоянную занятость своими взрослыми делами. И в результате оказывались в положении новых мучеников, которые не только не спускают целыми днями кроху с рук, но и постоянно развлекают его, утешают, потакают его капризам — и так день за днем, неделя за неделей. Но это совсем не то, что нужно ребенку. В норме внимание малыша должно быть обращено на взрослого, которого занимают его собственные дела. Ребенок сначала наблюдает за действиями взрослых, потом имитирует их в своих играх, потом помогает в меру сил и наконец полноправно участвует в них — это и есть нормальный процесс взросления. Любой младенец инстинктивно пытается направить взрослого по этому пути, если тот сам не догадывается.
Таким образом, взрослый, который бросает свои дела и пытается понять, чего от него хочет ребенок (и пытается делать что-то специально для ребенка), на самом деле не оправдывает ожиданий. Он вдруг оказывается не тем занятым, спокойным и знающим свое дело человеком, каким ему положено быть в глазах ребенка. Он не только не уверен в себе, но, что еще хуже, словно бы ждет от крохи указаний, что ему делать. Он не ведет за собой, он готов быть ведомым. Он слушается, тем самым перекладывая на плечи ребенка совершенно непосильную для него ответственность.
Нормальная, предсказуемая реакция малыша на родительскую неуверенность: подталкивать взрослого все дальше и дальше в том же направлении, чтобы понять, где грань дозволенного и где наконец папа или мама станут твердыми, как скала. Ребенок делает это вовсе не из вредности, не из желания покомандовать и унизить взрослого. Им движет страх. Он вдруг обнаружил, что опора, на которой держался миропорядок, на самом деле довольно шаткая, а может, и вовсе не опора.
Если мама, запрещая ему рисовать на обоях, делает это таким тоном и с такими оговорками, словно не верит, что он послушается... Если она вдобавок уносит его фломастеры, давая понять, что без этой меры он точно не послушается... то что же ему остается, как не оправдать ожидания!
Нам кажется, что ребенок наслаждается своим непослушанием. А он на самом деле напряжен и испуган, не чувствуя, где же на самом деле проходят границы дозволенного, и кто их определяет, и кто несет ответственность за последствия.
Разочарование и гнев, «плохое поведение» малыша — по большей части следствие избытка внимания к нему и недостатка уверенности в себе со стороны взрослых. Если же они, неверно истолковав его капризы, становятся еще заботливее, еще озабоченнее, еще неувереннее, порочный круг замыкается. Это может продолжаться без конца, пока взрослый не перехватит инициативу и не восстановит нормальный порядок вещей.
Это не значит, что у ребенка наконец появился надежный и уважаемый человек, на которого можно положиться и у которого можно учиться. Как правило, взрослый продолжает свои колебательные движения между строгостью и попустительством. Но ребенок по крайней мере убеждается, что в каких-то крайних ситуациях родители все же берут дело в свои руки и избавляют его от панического ощущения, что именно он должен знать, что маме или папе следует делать.
Ни один ребенок не мечтает о том, чтобы перехватить инициативу и принять на себя ответственность за действия старших. Все, что ему нужно, — это спокойно расти под защитой уверенного и постоянно занятого своим делом взрослого, у которого можно учиться и которого можно уважать.
Маме трехлетнего малыша, о которой я уже говорила, потребовалось всего 2—3 недели, чтобы воплотить свое новое знание в жизнь и получить первые положительные результаты. Сегодня она, как многие другие родители, твердо знает: дети по натуре не агрессивны и не враждебны. Они глубоко социальны, склонны любить своих родителей и слушаться их. Все, что требуется от взрослых, это верить, что дети именно таковы, ожидать от них именно этого. Дети ощущают эти ожидания и оправдывают их. Не выяснять ежедневно, кто тут
главный, а точно знать, кто, и всегда излучать это знание — вот что требуется от родителей, чего ждут от них малыши.
интернет-портал для родителей
