Андрей Пеньков — один из самых известных и, возьму на себя смелость утверждать, лучших педиатров в Харькове, к.м.н, несколько лет он возглавлял отделение реанимации городской детской неонатоло-гической больницы. Сейчас он консультант-педиатр харьковского медицинского центра «Панацея XXI век». «Пропустив через себя тысячи детей, Андрей на практике пришел к хорошо известной, но редко применяемой истине: очень сложно вылечить ребенка, не изменив хоть на йоту образ мыслей его родителей. Обо всем этом мы и говорили: о детях и родителях, о болезнях и их причинах, о том, куда мы идем и что с этим делать.
Ваша медицинская деятельностъ началась с новорожденных, сейчас вы работаете с разновозрастными детьми. Как вы считаете, когда закладываются проблемы со здоровьем: еще в период беременности, во время рождения, в первые месяцы жизни?
— Если вообще говорить о причинах, то их можно раскручивать до седьмого колена родственников. По своему опыту я могу сказать, что здоровье человека примерно на 80% обусловлено вынашиванием, рождением и первыми тремя-пятью годами жизни. Если взять возрастную психологию, то до семи-восьми лет человек получает основной набор информации об окружающем мире. А перинатальный период, то есть беременность и роды, — это фундамент. Дом строится уже после рождения, но каков фундамент, таково во многом и здание. Правда, путем титанического труда можно уже после рождения ребенка компенсировать проблемы, которые постигли женщину во время беременности.
В прошлом у болъшинства населения была религия, которая объясняла, как жить и что делать, если с ребенком случилась беда. Сегодня родителям самим приходится искать ответы на все вопросы. Как чаще всего люди на это реагируют, как они с этим справляются?
— По-разному. Я, может быть, сейчас буду говорить жестокие вещи, но это правда: есть категория родителей, которые относятся к рождению ребенка как к покупке стиральной машины. Собрали денег, собрали народ, со всеми договорились... И тут вдруг у этой «стиральной машины« обнаруживаются проблемы, необязательно глобальные. Царапина, например, но — неаккуратненько как-то! Иногда люди в такой ситуации готовы отказаться от собственного ребенка: «Может, лучше его не спасать? Может, лучше пусть умирает? Ничего страшного, родим нового».
Действительно попадаются такие родители?!
— Попадаются. Такая реакция базируется на страхе воспитывать инвалида, на неготовности приносить себя в жертву Они готовы платить любые «бабки» — но с условием, что все будет в порядке, С таким подходом я сталкивался много раз: «Мы не пожалеем для этого дела ничего, но нам нужна гарантия.» Чаще всего во время болезни ребенка родителями управляет страх смерти и страх его возможной физической неполноценности. Второй момент — это жалость к себе. Это встречается сплошь и рядом даже при «обычных« болезнях: ребенок плаксивый, капризный, с рук не слезает, спать не дает, когда же это закончится?! А ведь болезнь для малыша — совершенно естественный процесс формирования и развития его иммунной системы. Англичане, например, считают, что если до полутора лет ребенок раз шесть не переболеет вирусными инфекциями, то это может плохо сказаться на его иммунитете. Здоровый не тот ребенок, который вообще не болеет, а тот, который выздоравливает без осложнений, быстро и без излишнего лечения.
А многие ли родители работают в тандеме с врачом?
— Я в своей работе встречаю лишь 10-15% родителей, которые адекватно воспринимают ситуацию, понимают, что происходит с ребенком, сотрудничают с врачом. Не так давно был случай: женщина приехала погостить к сестре и родила здесь ребенка. Притом что она не курит, не пьет и живет практически в деревне, ребенок оказался весь покрыт страшной геморрагической кровавой сыпью и гнойниками. Неонатологи в роддоме положили его в кувез и даже не включили обогрев. И лежал ребенок часов восемь-десять, не получая ни кормления, ни лечения. К нему боялись даже прикоснуться, считая, что СПИД — это просто насморк по сравнению с тем, что может быть у этого новорожденного. Но, если ребенок хочет жить, медицина бессильна, Я пришел, мы его согрели, накормили, дали антибиотики. На следующий день его перевели в другую больницу, а через три дня из реанимации в обычное отделение. Самое интересное: ребенок стал потихонечку выкарабкиваться. Мать начала кормить грудью сразу после реанимации, на пятый день жизни. И я наблюдал, как благотворно действовала на малыша ее близость. Вокруг бог знает что творится, постоянные консилиумы, все туда-сюда ходят и размахивают руками, «медицинская история такого не видела». И при всем этом мать, спокойная и уверенная в том, что все будет хорошо. Она мне сказала: «У меня какое-то внутреннее интуитивное ощущение, что все будет в порядке». Сейчас ребенку месяцев десять. С ним все хорошо. Правда, диагноз так и не был поставлен. И еще. Мне не очень приятно это признавать, но я считаю, что сейчас во многом сама медицина ответственна за такую ситуацию в обществе. Болезни выгодны, потому что существует фармацевтический, медицинский бизнес, всем надо зарабатывать на жизнь. А очень многие люди, привыкшие себя жалеть и утверждаться с помощью болезней, с удовольствием принимают эти правила игры.
В обществе существует такая подвижническая установка: если у ребенка тяжелые физические проблемы, то родитель обязан посвятить ему всю жизнь. Но очень часто ответной любви, благодарности, понимания эти родители не получают...
— Как мне кажется, в советской действительности эта жертва приняла несколько извращенные формы: «Вы что, не видите, я с больным ребенком, уступите мне место!». Бывало даже и такое, что этот статус начинал людям нравиться: можно было получить квартиру, машину, инвалидность, пенсию и так далее. То есть болезнь в нашей нищей стране давала человеку очень много преимуществ. У меня есть ощущение, что эти особенности нашего менталитета сохранились до сих пор. Не ведется работа по развитию самостоятельности и ответственности за свою жизнь у больного ребенка. Его приучают себя жалеть и постоянно ждать помощи, в нем выращивают представление, что родители и вообще все окружающие ему обязаны. И те люди, которые больше всего вкладывают в малыша, в результате получают наибольшую неблагодарность. Сейчас есть очень много способов спасения физического тела и нет никаких широко используемых методик спасения или восстановления человека как личности. В детях-инвалидах гуманнее всего будет воспитывать ответственность за собственную судьбу. Но наше общество вообще не задается этими вопросами, у нас жизнь даже здорового человека ничего не стоит, что уж говорить об инвалидах.
Вы нередко говорите родителям не очень приятные для них вещи. Как люди на это реагируют!
— Я придумал собственную классификацию родителей. Разделил их на три группы. Активные — 10-20% родителей. Это люди, которые читают популярные медицинские журналы, общаются и имеют сонаправленность с доктором. С такими людьми очень быстро налаживается понимание, происходит контакт, и лечение, как правило, дает максимальный результат. Эти родители не просто выполняют все назначения врача, они делают это осознанно, понимая, что к чему.
«Нейтральные» родители — 60%. Они не очень задумываются над происходящим, но вдруг с ребенком происходит неприятность, например, температура сорок — значит, что-то надо делать. В среднем они выполняют только половину назначений врача просто в силу того, что не понимают значимости определенных мер, или потому что лекарство дорогое, или, наоборот, слишком дешевое. «Что-то у нас результатов нет». — «А вы вот это, это и это сделали?». — «Нет, не сделали, но мы будем делать». Проходит две недели: «Вы знаете, мы из трех прописанных препаратов достали один». И так далее. И еще 10-20% — это оппоненты, люди, пришедшие с собственной концепцией здоровья, «все знающие и во всем разбирающиеся*. Они приходят к врачу для того, чтобы он подтвердил их мнение и взял на себя ответственность. Если они слышат не то, на что рассчитывали, сразу начинается спор, противостояние. Возникает вопрос: нужно ли врачу общаться с оппонентами, тратить на них энергию? Я считаю, что нужно, но своими методами. Отказываясь, не принимая оппонента, ты тем самым не принимаешь и его ребенка, а значит, не выполняешь свою миссию педиатра. Стало быть, есть задача найти общий язык с этими людьми. В таких случаях я обычно говорю примерно следующее: «Я вам высказал свое мнение. Если вы с ним не согласны, забирайте деньги и поступайте так, как вы сами считаете нужным. Ответственность за вашего ребенка несете именно вы». Как правило, если даешь возможность человеку самостоятельно принять решение, он не уходит.
интернет-портал для родителей
