Ювенальная юстиция

Что такое ювенальная юстиция?

Ювенальная юстиция.  Большинство россиян если и слышало о ней, то краем уха.

Какие-то суды для несовершеннолетних… Вроде бы ничего плохого. Пусть с детьми разбираются специалисты, а обычные суды, может, немного разгрузятся. 

Некоторые правозащитники, настойчиво уговаривающие наши власти принять законы о ювенальной юстиции,  как-то не торопятся просветить нас на этот счет. Говорят только о некоей кардинальной перестройке работы с несовершеннолетними и о том, что все будет хорошо. А еще кивают на Запад, но опять-таки стараются свести конкретику к минимуму. Казалось бы, хотите убедить – убеждайте, приводите как можно больше положительных примеров. Ан нет! Опыт актрисы Натальи Захаровой, близко познакомившейся с этой системой во Франции,  показывает, что замалчивание подробностей в данном случае вполне оправдано. Ибо вряд ли, поняв, о чем в действительности идет речь, депутаты массово проголосуют за такое нововведение. 

История Натальи

В начале 90-х гг. она вышла замуж за француза, уехала в Париж и родила дочь Машу. Однако семейная жизнь не сложилась: супруг жестоко обращался с девочкой и употреблял наркотики. После развода, по решению суда по семейным делам, Маша осталась с мамой, и если бы дело происходило в России, так продолжалось бы и по сей день. Но во Франции существует еще и ювенальный суд.  Когда Маше было 3 года, ее, по просьбе бывшего мужа, насильно разлучили с мамой, отдали в приют, а затем в приемную семью. И вот уже около 10 лет Наталья не может вернуть дочь. Наталья 18 (!) раз лично встречалась с Николя Саркози, нынешним президентом Франции, по делу своей дочери. Когда г-н Ширак, будучи президентом Франции, приезжал в Россию, вопрос о возвращении Маши поднимался в беседе с В. В. Путиным. Патриарх Алексий II обратился к Кардиналу Франции (а во время своего недавнего визита во Францию еще и к Николя Саркози)  с просьбой помочь воссоединению семьи. Но проблема до сих пор не решена, потому что ювенальная юстиция – это государство в государстве. Она являет собой этакий «правовой Ватикан» и действует по собственному усмотрению. 

Защита прав детей – удобное прикрытие

Прикрываясь защитой прав ребенка, судьи по делам несовершеннолетних нередко разрушают вполне нормальные семьи. В законе написано, что ребенок изымается из семьи только в том случае, если его жизни угрожает физическое, психическое и моральное насилие. Но что конкретно имеется в виду, не уточнено, и это дает простор для расширительного толкования различных ситуаций. Не единичны случаи, когда родитель, жестоко обращающийся с ребенком, остается безнаказанным, а страдает тот, кто ребенка любит и заботится о нем. 

Например, отец-педофил изнасиловал шестимесячного ребенка, вина «папаши» была подтверждена медицинской экспертизой, но отец не понес никакого наказания и даже… продолжал общаться с ребенком!

В 2000 году французское правительство под давлением профессионалов, забивших тревогу, обратилось к Генеральному инспектору по социальным делам Пьеру Навесу и Генеральному инспектору юридического отдела Брюно Катала с просьбой представить доклад о положении дел в социальных службах и судах по делам несовершеннолетних, а также о разлучении детей с родителями. Доклад получился обширный и шокирующий: «Колоссальное количество детей отнято у родителей и помещены в приюты и приемные семьи. Судьи и сотрудники социальных служб постоянно нарушают закон. Между законом и практикой его применения огромная разница. В одном и том же суде практика одного судьи отличается от практики другого. Нет качественного контроля системы защиты детей и семьи. Никакого уважения к семье, никакой заботы о ней ювенальная юстиция не проявляет. Прокуратура не может вести наблюдение за всеми делами, так как их слишком много. Социальные работники и судьи имеют полную, безграничную власть над судьбой ребенка. Сотрудники социальных служб часто отнимали детей по анонимных телефонным  звонкам. Якобы кто-то им позвонил и сказал, что та или иная семья в опасности».

Типичный пример: родители пошли за хлебом в соседний магазин, оставив дочку во дворе. Вдруг появляются сотрудники социальных служб и спрашивают, почему она одна. Она говорит: «Потому что я в моем дворе, я здесь играю. Мама с папой сейчас придут».  Родители и вправду тут же возвращаются. Но – поздно!

Они уже обвинены в том, что плохо заботятся о своем ребенке, оставляя его одного. 

Теория и практика ювенальной юстиции

«Во французском законе, – рассказывает Наталья Захарова, – написано, что помещение ребенка в приют совершается как радикальная мера, во всяком случае, хотя бы после встречи судьи с родителями и ребенком. Когда меня 9 лет назад посадили в КПЗ (за что, мне до сих пор не объяснили), моя дочь насильно и обманным путем была помещена в приют. Мне даже не сообщили, где находится этот приют! Она пробыла там целую неделю, и только потом судья назначила заседание. Но и тогда мне не дали  адрес приюта и официально запретили визиты, хотя Маша была больна. А ведь ей  было всего три годика, и к тому же она не говорила по-французски! Моей дочери была нанесена тяжелейшая психологическая травма, но это не волновало ни судью, ни сотрудников социальных служб. И только благодаря неимоверным усилиям с моей стороны и требованиям Маши увидеть маму, мне через 4 (!) месяца были позволены 45-минутные встречи. Прежде чем применить такие жесткие санкции к родителям, им нужно предъявить хотя бы какие-то обвинения. Мне никаких обвинений тогда не предъявили, а в судебном решении было написано: «В связи с тем, что отец уличен в насилии над ребенком и обвиняет в этом мать, ребенка надо немедленно поместить вне зоны семейного конфликта». Отец «уличен», но при этом «обвиняет»… И какой у нас с ним «семейный конфликт», когда мы к тому времени уже давно развелись?! Конфликт у него был с Машей, которую он специально подвергал насильственным действиям и однажды вернул в состоянии комы только для того, чтобы ее отняли у меня и поместили в приют. Ему не хотелось платить алименты до 18 лет».

Сначала Наталья думала, что произошла ошибка. Но после создания родительской ассоциации, ознакомившись с делами других родителей, пострадавших от французской ювенальной юстиции, она поняла, что ее история типична. Многие рапорты  и судебные постановления писались как будто под копирку. Стало ясно, что существует некая матрица: берется готовый текст, меняется фамилия, и дальше все идет по уже отработанной схеме.

Ребенка убеждают, что не родители главные в семье, а судья, прокурор, государство. Тем самым авторитет родителей подрывается.

Социально-психологический  центр, «опекающий» отнятую у мамы Машу Захарову, имеет в Интернете свой сайт, где можно прочитать примерно следующее:

«Дорогие дети! Если у вас есть проблемы, если вы недовольны своими родителями, то вы всегда можете прийти к нам по такому-то адресу. Мы вас выслушаем, дадим нужный совет…» «По закону, – говорит Наталья, – сотрудники социальных служб должны являться связующим звеном между ребенком, разлученным с родителями. Но в реальности все наоборот. Мои письма, фотографии, игрушки и прочие подарки сотрудники этих служб Маше даже не передавали. Меня обвиняли в том, что я хочу сохранить с дочкой слишком тесную связь и «удушаю ее своей материнской любовью».

Эффективность работы судьи по детским делам оценивается количеством «защищенных», то есть отнятых детей. Чем больше детей он «защищает» от родителей, тем быстрее продвигается по служебной лестнице и улучшает свое материальное положение. Получается, что судьи поставляют социальным службам детей, а те, в свою очередь, пишут нужные  рапорты, про которые крупнейшие французские юристы Навес и Катала указали в своем докладе министру юстиции. 

А нам оно надо?

Российские сторонники ювенальной юстиции убеждают общество и власть, что необходимо закрыть колонии, отказаться от репрессивного подхода и заниматься «реабилитацией». Якобы это поможет снизить преступность.

«Когда французские подростки жгли школы, больницы и даже полицейские участки, – рассказывает Наталья, – их  вызвали в Елисейский дворец, и господин Ширак заботливо выяснял, чего им не хватает для полного счастья.

Все преступники, которые были пойманы на месте поджогов, были на следующий день отпущены.  Ни в чем неповинных родителей сажают в тюрьмы, а несовершеннолетних бандитов и хулиганов прощают».

Очень многие наши нынешние беды проистекают потому, что в свое время мы не поинтересовались сущностью предлагавшихся «реформ», а поверили реформаторам на слово. В итоге – миллионы преждевременных смертей, рост преступности и социально значимых заболеваний, море слез, множество человеческих трагедий.

Но то, что нас ждет в результате «ювенальных» экспериментов над семьей, будет еще страшнее. Рухнет семья – рухнет все общество. Не «ювенальная» юстиция нам нужна, а укрепление традиций, поддержка семьи и нравственное воспитание.