"Если тебе стукнуло 42 года и от молодой жены у тебя рождается ребенок, невольно дуреешь от противоречивых чувств. Вполне понятное человеческое счастье вступает в конфликт с сомнениями: а смогу ли, хватит ли сил, здоровья, лет, наконец, чтобы вырастить это трогательное в своей беспомощности существо? Вспоминаются бессонные ночи, пеленки, молочные кухни, прогулки с коляской и все остальное. Увы, предшествующий опыт отцовства дает не так уж много, когда ему уже более десяти лет. Это уже не реальный, а скорее былинный, мифологический опыт, так что следует признать, что подспорье он неважное. И с каждым новым ребенком приходится учиться отцовству заново. И думаю, когда б не памперсы, не изобилие смесей и других новаций, все было бы значительно сложнее. Жена поначалу каждое свое действие предваряла вопросом ко мне - мол, подскажи, ведь ты же старше, опытнее, это ведь у тебя не первенец. А я, как выяснилось, был не состоятелен как советчик в силу того, что многое забыл, да и просто-напросто устарел. И все же это так здорово - совместить в себе чадолюбивые настроения одновременно отца и деда. Что же до трудностей, они непременно - и это проверено - забудутся".
Конечно, он несколько одурел. Привыкнув в советской жизни не жить, а выживать в сражении с бытом, Игорь не сразу понял, есть в доме маленький ребенок или нет? Он помнил, что наличие в семье последнего обязательно сопряжено с трудностями самого прозаического характера: постоянно надо что-то доставать, кипятить, протирать, а главное - без конца стирать пеленки. И вот родился Глеб. Искусственник - с питанием не напряженно, необходимая смесь и баночки есть в продаже всегда. Газики мучают - фенхелевый чай, и не надо стоять в очереди на морозе или переплачивать спекулянтам. Зубки режутся - есть гель для полости рта и красивая игрушка для охлаждения десен. Средства для ухода за кожей делали Глеба похожим на образцового ребенка из рекламы. Писал сын в памперсы, что казалось его отцу величайшим достижением цивилизации. Глеб стал для Игоря таким плюшевым мишкой в подгузнике вместо бантика.
Очевидно, рядом со своим мужем я часто выглядела истеричной мамашкой, которой в насморке чудится пневмония, а в диатезе - проказа. Он был спокоен, как человек, знающий истину. Истина же заключалась в том, что прав всегда ребенок, а виноват тот, кто должен быть умнее, - взрослый.
- У него диатез! Посмотри, какие щечки красные! - вопила я. - А позавчера все было нормально.
- Перестань давать ребенку гадости.
- Но я не давала!
- Ты хочешь мне сказать, что человек 10-ти месяцев сам открыл холодильник, достал оттуда и съел какую-нибудь курицу, колбасу или сметану? Конечно, нет. Значит, прекрати кормить его гадостями, на которые у него аллергия.
Возразить мне было нечего.
Моя подруга родила ребенка через год после рождения нашего сына и поделилась впечатлениями от первого посещения поликлиники. Врач спросила: "Какие у вас претензии к ребенку?" - "Никаких". - "Значит, все в порядке".
- Вы обе просто великолепные нахалки, - заметил ей на это Игорь - у кого же могут быть претензии к ребенку? И это как - претензии к себе или сразу к Богу?
Я всегда считала, что дети начинают бойко разговаривать в возрасте 1 года. Глеб же молчал значительно дольше. Его отец утешал меня:
- Ты все делаешь правильно. Пока. Подожди, вот провинишься и сразу получишь: "Мамка-дура!".
Тихим весенним вечером я пришла домой и крикнула, едва переступив порог: "Как вы тут?" "Ребенок вел себя образцово, сначала постирал в ванной, я его, правда, прогнал оттуда. Потом делал что-то на кухне, в общем, все время был занят", - отрапортовал муж, на секунду оторвавшись от чтения. С некоторым холодком в груди я заглянула в ванную комнату. Сыну было в то время чуть больше полутора лет, и постирал он славно: свалил все, что мог, в таз и полил отбеливателем. Это называлось: "Смотри, какой молодец, есть ведь дети, которые мыло хозяйственное едят, а наш все использовал по назначению". Мне все-таки остро хотелось увидеть сына, и я ринулась на кухню. Глеб сидел на полу и пересыпал гречку из пакета... Правильно, в банку с сахарным песком. Операция была начата уже давно, все вокруг усеяно продуктами, крупа плавала даже в чайнике. Супруг был спокоен: "Должен же он как-то познавать мир, раз уж мы не пошли гулять?".
В то же время сам Игорь признается, что со старшими детьми был более строг. Теперь же научился доверять себе и уважать право ребенка на ошибку. Силен здесь и философский мотив: опыт выращивания старших детей убедил мужа, что малыш никакая не "чистая доска", на которой мы что захотим, то и напишем. Многое изначально решено за нас. Родители же должны помочь ребенку проявить лучшее, что есть в нем самом.
По моим наблюдениям, молодым родителям, особенно папам, часто свойственно видеть в детях возможность реализации собственных амбиций. Большинство людей вокруг меня только говорят: "Не требуя благодарности", на деле относясь к своим детям как, к банку, в котором можно выгодно разместить капиталы сегодня и получить проценты завтра. В этом смысле Глебу с папой повезло.
- Наш ребенок обязательно будет учиться в музыкальной школе и ходить в бассейн, - рассуждала беременная я, - а потом он пойдет в английскую школу и будет отличником.
- Лена, - говорил мне муж, - ты только помни, пожалуйста: он тебе ничего не должен.
Конечно, существуют вопросы, по которым мы никак не можем прийти к единому мнению. Например, мой муж регулярно ссылается на мнение доктора Спока, которого я считаю если и не совсем садистом, то во всяком случае и не гуманистом. В целом я понимаю, что в свое время, в основном на фоне общей заорганизованности воспитания детей в стране, Спок произвел большое впечатление на родителей. Дискутировать по этому поводу мы можем бесконечно и только мудрость Глебушкиного отца позволяет нам обойтись без потерь.
Еще, как всякий продвинутый советский интеллигент, Игорь большой сторонник вегетарианства, голодания по Шелтону и йоги. Ему удалось каким-то образом убедить маленького Глеба, что мясо есть вредно. Я, в свою очередь, делаю все, чтобы ребенок питался так, как кажется правильным мне. Особых скандалов не наблюдалось, но нервы попорчены были. Но все это не так страшно, а вот недоверие натуропата к официальной медицине - это гораздо проблематичнее. Игорь то и дело порывался выбросить из дома все лекарства, особенно антибиотики, и он удивительным образом умеет настраивать против себя приходящих в дом врачей. Так что мне приходится проявлять иногда чудеса терпения и такта, чтобы никто не обиделся.
Мы же знаем народную мудрость: первый ребенок как последняя кукла, внук как первый ребенок. Глеб вполне годится своему отцу во внуки. Игорь говорит, что ребенок, который родился у тебя в 22 года, и ребенок, который родился, когда тебе 42, - разные дети.
Я думаю, что разница все-таки не столько в детях, сколько в отношении к ним и их проблемам. Со старшими сыновьями муж был гораздо жестче, а Глебу сходят с рук поступки, за которые его братьев непременно наказали бы. Кроме того, наш взрослый папа уже успел понять, что единственный метод воспитания - личный пример. Поэтому он практически никогда не проводит специальных воспитательных мероприятий с сыном. Говорит, что убедился: самые педагогически выверенные меры могут не принести ожидаемого результата и в то же время самые, казалось бы, грубые просчеты вполне могут не стать фатальными. Иногда, когда я слишком угрызаюсь по поводу своих действительных или мнимых ошибок в отношениях с Глебом, этот подход буквально возвращает меня к жизни.
Что еще привлекательно для меня в ситуации, когда моим соавтором по "выращиванию" ребенка выступает седой опытный отец? Ему не надо объяснять, что друзья, пиво, машина - это важно, но не главное. Потому что нет ничего важнее, чем ты и твой малыш, а возможность любить его - такое же счастье, как и быть любимым. Мне не приходится проводить ликбеза на эту тему. К сорока годам человек, как правило, знает это и сам.
И наконец, самое главное, во всяком случае, для меня. Он абсолютно точно знает, что все дети когда-нибудь вырастают, а лично его - вырастают хорошими. Эта уверенность производит на меня колоссальное впечатление.
интернет-портал для родителей
