Гунны

Коренасты и чугунны,
Как горшки в печи,
На ночлег расселись гунны
По степи в ночи.

Самодельные стратеги
С головы до пят...
С мировым добром телеги
По буграм скрипят.

Воют песни боевые
Под сопцы певцы.
Украшают воев выи
Розами рубцы.

Магомеда, шивы, будды
Верные послы –
В тишине ревут верблюды
И кричат ослы.

У коней бока прожжёны
Солнцем да плетьми.
Грубым гуннам снятся жёны
С малыми детьми.

Говорят, что платят подать,
И зовут домой,
Говорят, что дети ходят
По миру с сумой.

А вчерась на свежей рыбе
Щур – духовный гунн –
Нагадал, что ждёт вас гибель –
Он хоть жрец, а лгун!

У него всего с избытком,
Он не мот, а жмот,
Вечно рыщет по кибиткам,
Руки сильных жмёт,

А на слабых смотрит грозно,
Снюхался с жидом...
Поскорей, пока не поздно,
Ворочайтесь в дом!..

Пыль полнеба охватила.
Жадный до добыч,
Водит гуннов царь Аттила –
Грозный Божий бич.

Он в походах пол-Европы
Положил в карман,
А теперь степные тропы
Все ведут в туман.

Царь и сам в сплошном тумане,
Лишь на сердце синь,
Коль детей родных помянет
Бога блудный сын.

Мысль о малом, самом милом,
Не сойдёт с ума.
За спиною с целым миром
Треплется сума.

В той суме сынку подарок:
Золотой горшок,
По горшку, как солнце, жарок
Ходит петушок.

Как усядется на «троне»
Самый малый деть,
И никто с него не стронет –
Приучайсь владеть,

Выпускай себе из попы
Лишний запашок...
Ходит солнце вдоль Европы,
Точно петушок.

Но плывут туманы мимо,
Как мечты, бледны.
Вот уже строенья Рима
В стороне видны.

Зашаталась степь от храпа,
Как вселенский хлев.
Из ворот выходит папа,
Римский папа Лев.

У него глаза в тревоге –
Всяк бывает слаб! –
Но душа у папы в Боге:
Папа – Божий раб.

До Раскола это было
Мировых церквей.
Под Аттилою кобыла
Голубых кровей.

Не кобыла – голубица
Сизова пера.
Полно, царь, с судьбою биться –
Поумнеть пора!

На Аттилу накатила
Странная тоска:
«Уводи от нас, Аттила,
Страшные войска!»

В римских храмах за Обедней
Молится народ.
Голос папы всё победней
За грудки берёт.

А за папиной спиною –
Светлые мужи:
«Уходи тропой степною,
Подтянув гужи!»

У царя чупрына дыбом:
Воин не в себе.
До сих пор он верил рыбам,
Солнцу да судьбе.

Что такое? Уж не Бог ли?
В сердце входит страх:
Солнце меркнет, рыбы сдохли,
Все желанья пересохли
В лошадиный прах...

И Аттила Рим оставил,
Повернул назад,
А святые Пётр и Павел
Вслед ему грозят.

Степь глухая поглотила
Войско поутру...
Вскоре умер царь Аттила
Сидя на пиру.

Перед этим волки выли,
Не взошла заря...
Говорят, что отравили
Грозного царя...

Будто глаз над кружкой щуря,
Царь сошёл с лица:
Вдруг в вине увидев Щура –
Главного жреца.

Так с языческой пирушки
Царь расселся в прах...
Все мы детские игрушки
У жрецов в руках.

С той поры чего не родит
Слабый ум старух!
Говорят, что степью бродит
Грозный царский дух.

Не боясь людского «чура»,
Он стучит в сердца
И зовёт на битву Щура –
Главного жреца.

У него шаги чугунны,
Семимильный рост...
И дрожат в загоне гунны,
Как овечий хвост.

Широка у смерти лапа!
Старость одолев,
Богу душу отдал папа,
Римский папа Лев.

Отряхнув земные сети,
Бродит в облаках...
Все мы маленькие дети
У Творца в руках.

А за тот чудесный случай,
Как взойдёт заря,
Поминает он за тучей
Бедного царя.

Поминания мгновенно
Валятся, как град –
Содрогается геенна,
Леденеет ад.

В преисподней бес за бесом,
На рога востры,
Ходят бесы мелким лесом,
Жгут в лесу костры.

На Аттилу с фронта, с тыла
Накатил огонь.
В страхе думает Аттила:
«Был бы рядом конь,

Я бы выехал отсюда,
А не то сгорю...»
В преисподней очень худо
Грешнику-царю.

Кабы был бы царь крещёный,
Голосит молва,
Был бы он давно прощённый
И на небо восхищённый
По молитвам Льва.

Но не с фронта и не с тыла
Ходу нет сюда.
В горьких муках ждёт Аттила
Страшного Суда.

А на том Суде на Страшном
Вымолвит Судья:
«Кто погиб за грешным брашном,
Подойди сюда!»

Поплетётся царь-растяпа,
Со стыда сгорев...
Вдруг навстречу выйдет папа,
Римский папа Лев.

Все там будем. Все похоже
Со стыда сгорим...
По холмам, как дрожь по коже,
Разошёлся Рим.

Стали папы, что робяты,
На руках у мам:
Православные догматы
Им не по умам:

По сердцам прошла трясина,
Ум в трясину – бух! –
С той поры у них из Сына
Взял и вышел Дух.

Взял и вышел без оглядки
Из родимых мест...
Тратят тесто на облатки
Для коротких месс.

Навыдумывали правил –
Не вернёшь назад,
А святые Пётр и Павел
Папам вслед грозят.

А по тем речным затонам,
Собирая чад,
Словно жёны с горьким стоном,
Лебеди кричат.

Вместо стрел свистят в туманах
Пули из ружья.
Спят в языческих курганах
Грозные мужья.

Спят в земле звездой падучей,
Вечности комок,
Кабы в жизни яркий случай,
Он бы им помог.

Иль полслучая хотя бы,
Были бы вольны...
С горя каменные бабы
Ждут мужей с войны...

Времена плывут над ними,
И скрипит ковыль.
Страны, войнами гонимы,
Поднимают пыль.

Где пройдет людская лава,
Вырастет полынь.
И за это Богу слава.
И за всё! Аминь.

2001